|
Друг Кремля - кумык или ... ?
начало / пресс-служба / аналитика
В связи с предстоящим уходом в отставку председателя Госсовета Дагестана Магомедали Магомедова активизировалась борьба между крупнейшими национальными кланами за выбор кандидатуры «преемника».
Дагестан — самая крупная на Северном Кавказе республика, здесь проживают 2,5 млн человек. Они представляют 38 этнических групп, разделенных по языковому признаку на более мелкие общности. В начале 1990-х годов с учетом опыта советского государственного строительства этнические интересы основных 14 групп были условно уравновешены с помощью идеи «коллективного президентства». В высший орган власти Дагестана — Госсовет входит по одному представителю от каждой из 14 «коренных национальностей». К тому же определенные должности на всех уровнях власти занимаются представителями только одной национальности. Эта сложнейшая система межэтнических и межклановых отношений образовалась в начале 1990-х, когда в республике происходил подъем этнических движений. Тогда каждое из них стремилось создать боевую организацию и взять под свой контроль тот или иной экономический сектор. В настоящее время националистические движения не так сильны, однако могут вновь обостриться при быстром и неосмотрительном демонтаже существующей системы. Между тем, последние усилия федерального Центра направлены именно на это.
До осени 2004 года Дагестан шел навстречу первым в своей истории прямым всеобщим выборам президента. Республикой более 15 лет руководит председатель Госсовета даргинец Магомедали Магомедов. Долгое время в качестве его преемника рассматривался мэр Махачкалы Саид Амиров — успешный хозяйственник, «дагестанский Лужков», опирающийся на могущественную полукриминальную группировку, успешно подпиравшую «даргинский режим» в критические для него дни. Но сейчас и он, и другие потенциальные «преемники» - первый вице-премьер Гитиномагомед Гаджимагомедов и министр внутренних дел Адильгирей Магометтагиров – не могут рассчитывать на консолидированную поддержку республиканских элит. Не вызывают оптимизма и перспективы нынешнего посла России в Таджикистане, главы Ассамблеи народов России Рамазана Абдулатипова, который перед уходом в МИД начал было активно участвовать в дагестанской политике.
Смена власти в Дагестане неизбежна — даже если она не будет досрочной, полномочия Магомедова истекут летом будущего года, и 75-летний возраст едва ли позволит ему надеяться на переназначение. В том случае, если кандидатура преемника будет согласована хотя бы с большинством заинтересованных сторон, переход власти имеет шанс пройти по «облегченному сценарию», то есть будет сопровождаться лишь несколькими митингами. Главным противовесом клану Магомедова является созданный два года назад «Северный аварский альянс» в лице мэра Хасавюрта Сайгидпаши Умаханова, депутата Госсовета, олимпийского чемпиона по борьбе Сайида Муртазалиева, депутатов Госдумы Гаджи Махачева и Ахмеда Билалова.
Тогда они потребовали досрочной отставки Магомедова, а тот в ответ обвинил их в попытке расколоть Дагестан. После перехода к фактическому президентскому назначению глав субъектов РФ выборы Дагестану не грозят, но противостояние продолжается. В апреле этого года Умаханов вновь был избран мэром Хасавюрта, а в ключевом для «Северного альянса» Кизлярском районе оппозиционный кандидат Вячеслав Буров победил ставленника Махачкалы Николая Еремеева. В обоих случаях выборы проходили остро, несмотря на то, что в голосовании участвовали только члены районных собраний.
Махачев неоднократно прямо заявлял о своих президентских амбициях. Потенциал «Альянса» довольно высок, в том числе и за счет горных аварских районов, население которых симпатизирует «северянам». Власть Махачкалы на этих труднодоступных территориях крайне условна. При этом важно, что горные районы являются оплотом многих последователей чистого ислама. Дагестан — единственная на Северном Кавказе территория, где законодательно запрещен «ваххабизм». В то же время именно здесь находится очаг его наибольшего распространения. Традиционные мусульманские лидеры, к которым обычно апеллируют светские власти, в Дагестане зачастую настроены весьма радикально. Речь идет, в частности, о популярных суфийских шейхах (Саид-эфенди Чиркейский, Сиражутдин Хурикский и др.), среди последователей которых числятся действующие политики. К тому же в Дербенте, на лезгинском юге, широко представлены шииты, конфликтующие с суннитским большинством.
Дополнительными факторами нестабильности в Дагестане являются его бедность, особенно горных и полупустынных районов, соседство с Чечней, наличие собственного террористического подполья и давний кризис доверия власти, которую многие воспринимают, как исключительно коррупционный механизм по переработке федеральных дотаций. В итоге действующий режим уже уступил хорошо организованной оппозиции контроль над несколькими важными центрами. Так, на территории Хасавюртовского района, смежного с Чечней, активно проводят свои мероприятия структуры, подконтрольные вице-премьеру Чечни Рамзану Кадырову, и чеченский батальон «Восток» 42 дивизии Минобороны РФ, подчиняющийся бывшему ичкерийскому генералу Сулиму Ямадаеву. При этом ни кадыровцы, ни ямадаевцы не имеют полномочий для работы за пределами чеченской административной границы. Умаханов дружен с Кадыровым, хотя отказался назначить своим заместителем его протеже - чеченца. У них - общий бизнес: брат хасавюртовского мэра возглавляет вневедомственное подразделение, ответственное за охрану нефтепроводов. А это – главная забота Кадырова. Кроме нефти, ключевым является контроль над оптовыми рынками, расположенными в Хасавюрте — они фактически обеспечивают весь регион. Есть версия, что и он, и Кадыров согласуют свои действия с некими кураторами в российских спецслужбах, которые не довольны существующим в Махачкале режимом. Во всяком случае, политические выступления «Северного альянса» часто выглядят санкционированными на федеральном уровне.
Фигур, которые могли бы стать компромиссными для всех ветвей нынешней элиты и одновременно удовлетворить «северную» оппозицию, в Дагестане немного. Среди них можно выделить начальника махачкалинского порта, аварца Абусупьяна Хархарова. Он дружен с Амировым, но при этом не имеет политического опыта и к тому же является «мюридом», т.е. последователем суфийского шейха Саид-эфенди Чиркейского, что не может не вызвать подозрений в Москве. К группе возможных преемников относится спикер парламента аварец Муху Алиев, но его отношения с «северянами» крайне натянуты. Одним из вероятных компромиссных кандидатов называют также нынешнего премьер-министра республики кумыка Атая Алиева, который обеспечивает неформальные контакты власти с «северянами». В этом случае премьером станет средний сын Магомедали – Магомедсалам Магомедов. В другом, менее вероятном, варианте президентом может оказаться представитель Дагестана в Совете Федерации Ильяс Умаханов, а премьер-министром - глава «Дагэнерго» Гамзат Гамзатов.
И в том и в другом случае Россия получит в Дагестане продолжение существующего режима, опасаясь более радикальной замены власти, которая может обернуться многократным ростом напряженности. Понимая это, центр собирается в ближайшее время добавить к трем армейским бригадам, дислоцированным в республике, еще одну — горную. К 2007 г. служить в Дагестане будут одни контрактники. Наконец, в связи с усилившимися слухами о предстоящей отставке Магомедова активизировался еще один сектор политического спектра Дагестана, замкнутый на крупного лезгинского бизнесмена и депутата Госдумы России Сулеймана Керимова, возглавляющего компанию «Нафта-Москва». Его ставленник Тагир Абдусамадов является одним из руководителей «ГТРК Дагестан», что обеспечивает потенциально высокую степень контроля над информационным полем республики. Сам Керимов вряд ли станет выдвигать свою кандидатуру. Зато его имя связывают с другим лезгинским политиком — Сабиром Кехлеровым, который работает заместителем генерального прокурора России. Не исключено, что такое назначение могло бы стать своеобразным аналогом «ингушского варианта», когда в республику приходит «человек в погонах» из Кремля.
|
|
|
|
